Хорошёвск/Pleasantville
Конечно, фильм назывался, как и положено — Плезантвиль. Но как-то за иностранным названием теряется смысл. По этому пусть будет Хорошёвск.
Хорошёвск — маленький город, в котором всем хорошо. Где всё размеренно, спокойно и …чёрно-бело. Там нет ни каких 50 оттенков серого, хотя все живут только в сером разного уровня яркости. Но скоро всё изменится: телемастер уже много лет ищет тех, кто сможет разворошить и раскрасить эту серую массу, и теперь он их нашёл.
А нашёл он Девида — помешанного на сериале про Хорошёвск зануду, который только и может, что разговаривать с предметом вожделения с расстояния 20 метром и Дженифер — его сестру-противоположность, отвязанную, беспардонную девчонку, мечтающую стать первой девушкой в школе.
Попадая в Хорошёвск данная парочка, как и полагается становятся такими же, как и все жители Хорошёвска, чёрно-белыми. И сестрица оказывается тем фитилём, который начнёт движение к взрыву обычного уклада жизни Хорошеёска, если взять библейский сюжет — змеем искусителем, который предложит запретный плод жителям Хорошёвска. Но изменит всё тот, кто лучше всего знает устройство жизни в городе, который понимал всю красоту этого бытия — Девид. Он станет Адамом, взявшим яблоко.
Стандартная история про антиутопию, когда есть идеальный мир и находится тот, кто может «бросить вызов» идеальному укладу и дать «замученным» и «дремучим» лучик света, принесёт «свободу». И, если в литературных произведениях обычно так или иначе встаёт вопрос «цены свободы», то в этом фильме его нет. Точнее он есть, но ровно на две минуты, а потом пропадает с экранов.
Если говорить в двух словах, то Хорошёвск из серого превратился в Хорошёвск. И автор говорит нам словами Девида в разговоре с мамой в последних кадрах фильма
— I’m 40 years old, I meen it’s not supposed to be like this
— It’s not sopposed to be anything
— Мне 40, и мне не положено так себя вести
— Нет ограничений, какой ты должна быть
Девид, который вначале фильма идеалом считал «хождение по линейке», который ставил порядок вещей на первое место, в конце фильма говорит, о том, что нет рамок, которыми надо себя ограничивать. Именно так жители Хорошёвска по ту сторону экрана становились цветными, раскрашивались. Начинали «вдыхать жизнь полной грудью». Дженифер поняла, что её «бл**ки» — это те же рамки, что для жителей Хорошёвска отсутствие эмоций. Она поняла прелесть учёбы, и в конце фильма поступает в колледж вселленной Хорошёвска. Девид становится цветным, когда вступается за мать и бьёт того, кто пристаёт к его, ставшей уже цветной, маме.
И вот здесь-то авторы начинают жульничать. Здесь они прибегают к двойным стандартам. Как скажет на суде Девид: «Цвет жизни он находится внутри вас, вам надо только прислушаться к нему, и дать ему выйти». И в тот момент, когда в Хорошёвске начинается ползучая гражданская война, цветными в городе остаются всё равно только те, кто вкусил любовь, красоту и другие «общечеловеческие ценности». В только один человек стал цветным из-за отрицательных эмоций — это мэр, который стал цветным через гнев. А те, кто нападали на мать Девида, те кто крушили кафе, они так и остались чёрно-белыми. Как будто так и надо. Как будто это их нормальное состояние. А ведь ненависть, которая обуевает тех, кто громит цветных, она сильнее, чем гнев, и он должен был сделать нападающих цветными. Но это сломало бы идилистическую картину, которую хотели нарисовать авторы фильма.
И вот тут мы подходим к тому, что авторы говорят: «Ломайте границы дозволенного, и ничего вам за это не будет.» Надо заметить, что пока в Хорошёвске не было цветных, не было и законов. Т.е. в городе не надо было контролировать отношения между жителями города. При этом свод законов порицал поведение именно тех, кто остался чёрно-белым, хотя судя по логике они так же должны были стать цветными. Другая часть законов призывала всех «отступников» вернуться в лоно «нормальности».
И вдруг, после того, как город весь стал цветным, все отрицательные эмоции из жителей исчезли. Хотя они должны были появиться. Ведь цветной мир он более опасный, более страшный, чем исходный мир Хорошёвска. И если мир Хорошёвска стал таким, каким его нарисовали авторы. То в конце истории он ни чем не отличается от того, каким он был в начале. Только появились поцелуи и секс. И немного изобразительных искусств. Этот мир рано или поздно снова станет чёрно-белым.
Но есть в этой истории ещё один момент: что же стало с мэром города? Если большинство горожан это всё же серая масса, то мэр города был тот, для кого текущий уклад жизни города был смыслом его собственной жизни. И вряд ли этот человек мог бы смириться с тем, что сам стал цветным. Его история здесь должна закончится. Он не смог вынести того, что с ним произошло. И в такой идилистической истории, когда мы построили новый мир, и для его поддержания не надо дополнительной ответственности, жизнь одного человека действительно, приемлемая цена. Но мы же помним, что появление цвета в Хорошёвске привело к своду законов. И развитие этого должно было привести к появлению большего свода законов. И в таком случае стоит задуматься о стоимости его жизни: он спасал город, в котором нет писанных правил, жители сами знали где хорошо и плохо. Он спасал этот сад эдем, в котором было одно правило. Но нарушившие его получили свободу и оборотную её сторону. И авторы слукавили, сказав, что выйдя из одной жизни в другую, за это не придётся платить.
А остальной город стал цветным не от того, что увидел цветной рисунок голой женщины, ни от ненависти, что их мир рушиться у них на глазах, ни от боли и страха, а просто от речи сына к отцу, от речи подсудимого к судье. В гробовой тишине, это любовь переживается без громких криков в момент её обретения (чувства, а не субъекта любви). А слом порядком не может быть тихим. Но здесь он именно такой. И этому опять не верится. Не может так быть.
